– Ей двадцать один год, и она тоже имеет право на личную жизнь… Коля, ты отсталый человек! Как же она выйдет замуж, если будет жить с родителями? Где ей встречаться, общаться, жить, наконец… Или ты не знаешь нашего отца? Я лично прекрасно ее понимаю…

– Вот и довстречалась… Ты была на этой квартире?

– Была, но только ее там нет. Я звонила, стучала… Если бы она была там, то открыла бы мне…

– Так ты туда НЕ ВОШЛА? У тебя что, нет ключей?

– Конечно, нет. Зачем же ей было отдавать мне ключи? Если она не хотела меня видеть и решила от нас спрятаться, то понимала – первое, что мы сделаем, это поедем искать ее в этой квартире… Конечно, ее там нет и быть не может. Скорее всего она скрывается у каких-нибудь подруг… Они ее лучше поймут, чем мы, родственники.

– Тогда сделаем так. Ты остаешься дома и никуда не выходишь: ждешь ее или моего звонка. А я возьму людей и поеду к ней на квартиру, и если понадобится, то взломаю дверь… Где белье, которое она с себя сняла?

– Я его спрятала.

– Неси, я отвезу его на экспертизу. Я чувствую, что с ней случилось несчастье… Не может молодая женщина допустить, чтобы кто-то так сильно расцарапал ей спину. Это ненормально. Возможно, она попала в лапы к садисту. Скажи, она рассказывала тебе о своих мужчинах, любовниках? Насколько мне известно, в последнее время у нее их было трое.

– Это не любовники, а однокурсники. А встречалась она с Марком. Но они расстались.

– Ты знаешь его адрес?

– Нет. Только телефон.

– Откуда он у тебя? Неужели тебе его дала твоя скрытная сестричка?

– Нет, мне его дал сам Марк, когда разыскивал ее как-то и позвонил мне на работу, чтобы спросить, не знаю ли я, где Наташа. Просил позвонить ему, как только она найдется.

– Что-то вы все ее ищете… И куда же запропастилась Наташа в тот прошлый раз?

– Она ночевала у одной своей подруги, журналистки… Вспомни, я тебе рассказывала об этом. Наташе нужны были деньги, и эта девица предложила ей сняться обнаженной для одного журнала… Без лица… Ну что ты так на меня смотришь! Ей же самой приходится оплачивать квартиру, родители не помогают, я тоже не в состоянии, вот и крутится девчонка как может…

– И много ей заплатила эта подруга?

– Вполне прилично. Пятьсот долларов наличными.

– Так, может, она и сейчас там, у этой журналистки?

– Это с расцарапанной спиной-то?

– Ну, тогда я не знаю, где она может быть… Послушай, а может, это у нее болезнь такая, аллергия, например… Ладно, нечего воду в ступе толочь. Где пакет с ее бельем? Давай-ка сюда, а я уж сам разберусь, что это за болезнь такая или ее кто поцарапал… И телефон Марка – с ним у меня тоже будет отдельный разговор…

Катя взяла из спальни спрятанный под кроватью пакет и принесла Николаю.

– Я хоть и сестра ей, но ты, наверное, прав… Я бы лично не смогла сниматься для журналов нагишом – не то, как говорится, воспитание. А ведь нас с ней воспитывали одни и те же родители… Чует мое сердце, с ней что-то случилось… Что-то нехорошее…

Глава 10

– Тебе так важно увидеть ее могилку?

– Да. Важно. Я вообще не понимаю, что со мной происходит… Вчера вечером, например, когда ты спал в кресле, еще до того, как принесли ужин, я видела ее…

– Кого?

– Я скажу тебе, потому что ты мне никто и мне абсолютно все равно, что ты обо мне подумаешь… Ты рядом со мной выполняешь свою работу, отрабатываешь, так сказать, деньги, а потому слушай… Думаю, что выслушать взволнованный рассказ человека, который много пережил за свою жизнь, – не самая трудная работа, не так ли?

– Валяй…

Игорь медленно намазывал мед на булочку, уже покрытую слоем масла, и делал вид, что внимательно слушает Анну. Но ей и в самом деле было все равно, как он воспримет ее бредни о призраках… Ей нужна была аудитория, и что было делать, если единственным слушателем оказался ее неожиданный телохранитель.

– Она была здесь вчера – моя сестра или ее призрак. Она является ко мне все чаще и чаще, и ее появление сопровождается одной фразой, которая скоро просто доконает меня…

– И что же это за фраза? – Он даже не смотрел на нее и явно думал о чем-то своем, но продолжал с сосредоточенным видом поглощать пищу, изо всех сил стараясь казаться вежливым.

– Привет, сестренка… Ну вот, и сейчас даже.., видишь? – Она задрала рукав халата и показала гусиную кожу на руке. – Ведь сама же сказала, произнесла это вслух, и смотри, какая реакция… Теперь представь себе, что я испытываю, когда это произносит она…

– Что это? Галлюцинации?

– Откуда мне знать… – раздраженно ответила Анна, испытывая страшную неловкость от того, что ее состояние, оказывается, имеет вполне конкретное название. – Может, и галлюцинации, но тогда откуда эти лимонные корки? Она сидела вчера на кровати и говорила со мной – пусть это будет даже призрак, мне все равно, – и при этом грызла лимон, в комнате сильно пахло им… А ведь мы на ужин не заказывали лимонов… Вот и ответь мне, откуда эти лимонные корки? Откуда этот запах? Ведь я до сих пор слышу его…

В ее голосе уже чувствовались истеричные нотки.

– Действительно, откуда?

– Вот и я о том же…

– И ты, стало быть, решила, что ее появление или же ЯВЛЕНИЕ – знак, призывающий тебя непременно побывать на кладбище и удостовериться в том, что она действительно умерла?

– Да. И не вижу здесь ничего особенного. Это нормально, наконец: прилететь из Англии в родной город и взглянуть на могилу сестры. Ты не находишь?

– Почему же? Вполне. Только обещай мне, что больше не будешь сбегать от меня; искать тебя по всему городу – задача не из легких… Я и сам удивляюсь, как это я нашел тебя в этих трущобах!

Но его удивление было ничем по сравнению с удивлением Анны: у нее в голове не укладывалось, как этому ПРИЕЗЖЕМУ удалось разыскать ее, да еще в такой удобный для бегства момент, когда ее мучители уехали. Разве что в городе действуют невидимые рычаги влияния, которыми управляют те самые авторитеты, подчиняющиеся, в свою очередь, московской мафии? А почему бы и нет? Вряд ли Пол Фермин стал бы нанимать дилетантов. Стало быть, у Игоря большие связи и в С. “Что ж, – подумала она, – лучше так, чем оказаться вывернутой наизнанку и удушенной на свалке или на пустыре”. Хотя присутствие Игоря стало уже тяготить ее. Ей казалось, что он не охраняет ее, а пасет, как дорогую и породистую корову, от которой потом можно будет получить невиданное количество молока. Точнее, фунтов стерлингов.

Ей стало смешно от собственных мыслей, и она расхохоталась.

– Ладно, телохранитель, поехали на кладбище. Хватит лопать, а то испортишь фигуру… Я иду в ванную, буду готова через полчаса.

"Но на кладбище мы в тот день так и не попали. Совершенно неожиданно в холле гостиницы я увидела человека, который уж наверняка мог рассказать мне про Милу все. Это был профессиональный фотограф, который хорошо знал Милу и частенько при случае подкидывал ей халтурку. Он в отличие от нее был более предприимчив, ладил с заведующими детских садов, где можно было хорошо заработать на портретах малышей, особенно в праздничные дни. Он первый начал фотографировать в родильных домах и, хотя это было строжайше запрещено, всегда находил возможность проникнуть туда и снять роженицу с новорожденным младенцем, за что получал хорошие деньги. Иногда они работали на пару с Милой, и я больше всего боялась тогда, что Мила влюбится в него и выйдет замуж. Но этого не произошло, и в нашей жизни появился Вик…

– Саша! – крикнула я, увидев направляющегося к окну администратора парня с фотоаппаратом в руках, одетого в потрепанный джинсовый костюм и джинсовую теплую куртку. – Подожди!

Игорь понимающе отошел в сторону, а я со всех ног бросилась к Сане.

– Ты? – спросил он так, словно увидел призрак. Да-да, это был примерно такой же взгляд, какой, наверное, бывал и у меня, когда я видела перед собой прозрачную и источающую холод Милу… – Но откуда?